Дневник члена жюри Григорьевской премии. lll
20 ноября, 2012
АВТОР: Виктор Топоров
ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО — ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ — ЗДЕСЬ
21. КУЗЬМИН.
Имени не помню. Дебютант конкурса. Питерский (но не пиИтерский) поэт-иронист. Простодушный, но местами смешной.
Говорил мне у ларька…
Говорил мне у ларька
Местный бухарь Гена:
“Наша родина, она
Вроде Карфагена.
Хитрый старец Филофей
Жил на белом свете,
Он сказал: “Мы Третий Рим”.
Нет, не Рим! Не третий!
Мы точь-в-точь как Карфаген,
Молимся Ваалу,
Завываем и скулим,
А ему все мало.
Оттого ли наша речь
Мнится песьим лаем,
Что воруем, да детей
Во печах сжигаем…”
Гена был суров и бел,
Одолжил я Гене
Двести рэ на опохмел,
И сказал – ты гений!
22. Наташа Курчатова.
Известный критик и (в соавторстве) прозаик. Дебютантка конкурса Григорьевки. Стихи – и традиционные, и верлибры – представляют собою, скорее, творческую лабораторию, хотя попадаются среди них и просто недурные.
Вы не верьте, мне не больно
Очень весело во мне
Хлопнет радугой балконной
Стеклецо наедине
Хочется немного сласти, сладкой власти, сладкой чем
Косточка в твоем запястье
Неодетая совсем
Друг мой кожицей лимона
Голый ощипай язык
Ты смеешься мне не больно
Я давно уже привык
Мы идем на вечеринку
Вы ушли одни без нас
Ждешь ты рифмы, и тычинку
Преднамеренно запас
Ты не жди, летит привольно
Резвых фантов порезвей
Разве весело до колик
Разве мне еще больней
23. Евгений Лесин.
С этим известным московским поэтом происходит нечто странное. В третий раз участвуя в конкурсе, он, вопреки ожиданиям, не попадает в формат: стихи в периодике и в ЖЖ куда лучше представленных на премию. Впрочем, нынешняя подборка заметно сильнее двух предыдущих. Надо будет пригласить его и в четвертый раз.
То не ведут куда-то пьяного,
То пьяный лег и там лежит.
Аркадий Звездин из Иванова
И до сих пор не знаменит.
Вы голосуете, как велено.
У вас великая страна.
У вас и молодо, и зелено,
И в баксах ваша чайхана.
У нас опять кого-то пьяного
Шпана зарежет за РФ.
Аркадий Звездин из Иванова
Поет, немного окосев.
Поедут люди электричками.
Завяжут Родину в узлы.
Мы улетим на речку птичками.
И не вернемся к вам, козлы.
24. Станислав Ливинский.
«Поэт, отчисленный с филфака» — очень точное самоопределение. Хотя стихи – по качеству, по настрою и по тематике – скорее литинститутовские. Причем это Литинститут советского времени.
Будет город, маленький такой,
огороды, заросли крапивы,
водокачка, свалка за рекой
режет взгляд, но смотрится красиво.
Будет город в дымке голубой,
где поэт, отчисленный с филфака,
перевяжет прошлое строкой
и такое вытворит, собака.
Будешь ты, как птица-попугай,
подпевать, на чём-нибудь да тренькать.
Заходи, ботинки не снимай.
Осторожно! там у нас ступенька.
Так считай же громко до пяти,
чтоб открыть глаза, нахмурить брови,
чтоб себя здесь больше не найти,
чтобы всё опять – до первой крови.
Чтобы всё – и колокол, и свист
по тебе в потёмках у барака,
и у церкви пьяный гармонист
«ямщика» наяривал и плакал.
25. Кристина Маиловская.
Дебютантка конкурса. Живет в Финляндии. Стихи безыскусные, дневникового свойства, но местами очень щемящие.
Всему свое время,
А время сочится сквозь пальцы.
Мелькают деревни и финские лица чужие.
Живу потихоньку.
Но чую, что может прорваться
Моя безысходность,
Срывая тиски и зажимы.
И я вернусь в Город,
Где спят в подворотнях бродяги,
Собаки замерзшие греют друг друга боками.
Родня усмехнется:
«Ну сколько она там протянет?»,
А я не отвечу,
Сгребая минуты руками.
А я и не знаю.
Я просто приеду к Сереже.
В семейных трусах и тельняшке – мой питерский мачо!
Родня ужаснется:
«Но жить-то ведь с ним невозможно!»
«Да-да, невозможно…» — усталые рюмки проплачут.
Мы примем немного,
А может, быть много – не знаю.
Я стану на время деталью больного пейзажа.
А может, навечно.
А может, всё это не с нами
Однажды случится. Посмотрим.
И время покажет.
26. Малиновская.
Не знаю, кто такая, как зовут и кто порекомендовал к участию. Рукоделье. Местами попадаются любопытные ритмические ходы, но, скорее всего, нечаянно.
Не мешкай же, смелее, жизнь! Иди!
Беги, как девочка, – никто и не узнает…
Не всё ведь оставаться взаперти,
Твой дом лишь там, где он тобой не занят.
Беги, как вор, как лютый зверь, беги,
Беги солдатом на потеху строю –
Когда лишь в отдалении враги.
Чтоб не смущалась, я глаза закрою…
Закрыв глаза, увижу всё равно,
Как пробегаешь… в детском… помню… это ж…
Но нет – во взрослом… помню… и оно –
Уже не платье: миг – и только ветошь…
Увижу всё: от неоткрытых сфер
И брошенных распахнутыми высей –
До тех шальных, блистательных афер,
Что делала из данных Богом миссий…
Не медли, жизнь! Отбывшее – в отбой!
Ступай-ка лучше к моему герою,
К тому зайди, кто был мне всей тобой…
Ступай скорей, а я… глаза закрою.
27. Вадим Месяц.
Американский поэт и издатель из московской академической семьи. Дебютант конкурса. Стихи не то чтобы вымученные, но откровенно выдуманные. Строго говоря, и не стихи вовсе.
НА ДЕРЕВНЕ СВАДЬБЫ ИГРАЮТ
На деревне свадьбы играют,
на гармони громко играют,
рушниками пот вытирают,
голыми в траве загорают.
Небеса кишат комарами,
на столбе портрет в черной раме,
И коровы бродят дворами.
Коммунизм не за горами.
Слышен голос радиоточки:
в армию пора вам, сыночки.
Свежим ацетоном из бочки
пахнут тополиные почки.
На столах расстелены шторы,
яблоки красны, помидоры,
И слезятся пьяные взоры.
Кривичи, венеды, поморы.
Из оркестра выпадут трубы,
словно из товарища зубы,
загорятся в горнице шубы.
Нам любые праздники любы.
На деревне свадьбы играют,
для себя судьбу выбирают.
На линкоре палубу драют,
будто за царя умирают.
28. Евгений Никитин.
Московский поэт, дебютант и один из самых молодых участников конкурса. Поэтический дар несомненен, хотя пока (?) многовато заемных интонаций, в том числе пресловутая «парижская нота».
Кишинёв. Пушкина, 15
Вот мы идём, витрина за витриной,
в дырявую фантомную метель
по кишинёвской улице старинной,
бесформенной, как смятая постель.
Во внешнем беспорядке узнаваем
и контур тела, и его объем.
Наш скомканный квартал необитаем.
Когда-то нас тут видели вдвоём.
Но как бы мы себя не одевали
в следы и складки неба и земли,
в изодранном метельном одеяле
родного дома нет: его снесли.
Где были раньше лестница, веранда —
лишь поверни направо — там сейчас,
как будто горло ржавого гидранта,
провал пространства прорастает в нас.
Мы видим сквозь внезапную воронку
прошедших лет кривые лоскуты,
мы что-то узнаём, бежим вдогонку,
но там одно гуденье темноты.
Вот первый звук, и сон уже расстался
со спящими. Пригрезился чердак?
Да, был чердак. Потом он потерялся.
И я боюсь, что с нами тоже так.
29. Алексей Остудин.
Казанский поэт, участвует в конкурсе в третий раз. Очень ровные, симпатично «мужские», стихи. Премию не возьмет, а вот антологию, бесспорно, украсит.
Аннигиляция А. К.
Смотришься в зеркало глазом бараньим,
тянешь ноздрёй сигаретный дымок.
Свёрнуто сердце в нагрудном кармане —
алый трепещет его уголок.
Тучки сбегутся ли, солнышко брызнет,
выключат беспроводной Интернет…
Кобельта много ещё в организме —
блеешь, а должной реакции нет.
Жизнь — это каждой секунды отсрочка,
будто пустили в кусты и — беги!
Сучка — её пищевая цепочка
станет твоей, если вывих ноги.
Сбросишь обрывки последней рубахи:
голая правда, в зубах — Голуаз.
Если влюбляются даже монахи,
кто покарает малюсеньких нас?
30. Игорь Панин.
40-летний московский поэт, интонационно близкий «серьезному» Дмитрию Быкову. Техника – заметно похуже, души – ощутимо больше; кабы не досадные дилетантские огрехи, попадающиеся буквально в каждом стихотворении, вышло бы баш-на-баш.
АПОКАЛИПТИЧЕСКИЙ РОМАНС
В одночасье зима настала,
обметелив с утра аллеи.
Я любил тебя слишком мало,
а теперь в основном жалею.
И теперь не до разговоров,
кто тут замужем или холост,
на паркете — одежды ворох,
надвигается вечный холод.
Говорят, это солнце гаснет
или стынет ядро земное.
А поэзия… да Пегас с ней!
Ты иди по тропе за мною.
Слышишь, падают наши башни,
гулко рушатся наши стены?
Непутевым был мир вчерашний,
да и создан не тем, не с теми…
Не оглядывайся, не стоит,
чуешь, гарью дохнуло в спины?
Небо бурое и густое,
или просто в сугробе спим мы?
По усеянному телами
полю долгому (явь ли это?)
ковыляем в мороз и пламя,
чтоб увидеть концовку света.
Только мертвые не воскресли,
на лице моем — снег и сажа.
Не бросай меня, даже если…
Не бросай меня, если даже… ПРОДОЛЖЕНИЕ ДНЕВНИКА ЧИТАЙТЕ ЗДЕСЬ
Журнал "Перемены" в ВК >>
Вы можете поблагодарить редакторов Перемен >>
после чтения сего
быть поэтом западло.
Пушкин-солнце после смерти
был ещё разок убит:
на могильном постаменте
без креста могентотвид.
чтобы умие казать,
буду буквы рифмовать:
бэ да в пэ, а гэ- на хэ!
среди гэ до хэ по_э.
Виктор Леонидович чутка напутал ) Я не дебютант, а уже второй год подряд на Григорьевской премии, чем сильно горд, и за что выражаю благодарность организаторам )